В основном они за кредиты. Как тувинцы умирают на чужой войне, пытаясь выкарабкаться из нищеты, — и как просят шаманов и буддийских монахов их защитить.

Я люблю Россию, и уже десять с лишним лет изучаю ее регионы. С начала войны я езжу по своей стране, пытаясь понять, как такое кровопролитие стало возможным и как оно влияет на общество. Побывал на Северной Кавказе, в Приморье, в Сибири. Поездка в Туву была частью путешествия, которое началось в Чите и закончилось в Екатеринбурге.

Работать журналистом в России сейчас не сложнее, чем раньше – просто опасней. Нас по-прежнему окружает масса важнейших нерассказанных историй. Иногда обращаются за помощью люди противоположных убеждений, даже те, кто еще недавно меня оскорблял. Но когда приходит беда, они понимают, что на их любимый Первый канал писать бесполезно, и звонят «врагу».

Не могу сказать, что во время поездок подвергался серьезным притеснениям. Конечно, постоянно сыплются угрозы. В Дагестане я угодил на пять дней за решетку по сфабрикованному обвинению, до того провел ночь в участке в Ростовской области. Но коллеги сталкивались с куда худшими проблемами и в прошлые годы. Независимый журналист в России давно чувствует себя как на войне – где-то рвутся снаряды, а ты пока жив и здоров. Хотя, возможно, в следующую минуту прилетит по тебе.

Тува для меня особенный регион. В ней 11 лет назад я дебютировал как журналист, год назад я сделал в республике большой мультимедийный проект. Тува невероятно интересна. Если б не обстоятельства, я бы с удовольствием работал в ней, как прежде, рассказывая о чабанах и шаманах. Когда-то на Кавказе меня потрясла разница между реальностью и медийным образом. Теперь предрассудки развеялись, в Дагестане ежегодно отдыхают сотни тысяч туристов. Уверен, в мирных условиях Тува тоже вскоре стала бы популярной.

К сожалению, теперь эта республика – регион России с наибольшим числом установленных погибших солдат на душу населения. В то же время ее почти не освещают журналисты. Про соседнюю Бурятию пишут великие «Люди Байкала», про Северный Кавказ – целая плеяда экспертов, а про Туву важные материалы внутри страны делала разве что замечательная Надежда Антуфьева, в одиночку рассказывающая о погибших на войне. Мне хотелось восполнить пробел и ответить на главный вопрос – почему так много тувинцев, которым украинцы не сделали ничего плохого, отправились погибать в незнакомой стране, за тысячи километров от родной республики?

Помогли старые контакты, да и сами тувинцы – открытый народ. Готовность молодого юриста Аяна не просто произнести мощный антивоенный монолог, но даже записать его на видео меня потрясла. Он знал, что рискует, но не испугался. Я благодарен за откровенность и сторонникам Путина. Одна из важнейших целей журналистики в нынешней России – разобраться, что происходит в головах сторонников войны, выявить, чем питаются ее корни. Благо, сейчас механизмы милитаризации общества видны во всей неприглядности.

Изучив более десятка регионов, я убежден, что главный фактор, влияющий на число отправившихся на войну – бедность. В Туве, беднейшем субъекте РФ, это особенно заметно. Сразу несколько человек рассказали, что друзья и родственники могут отговаривать тувинца заключать контракт, но долги и необходимость кормить детей толкают его в армию. Имей такой человек хорошее образование и нормальную зарплату, он бы остался дома, даже будучи сторонником войны – как происходит с москвичами. Но в бедных регионах армия и силовые структуры – главный социальный лифт.

А вот четкой связи с национальными особенностями я не вижу, и предполагаю, что она невысока. Не все ли равно, провожает человека на войну священник или лама – обе религии, по идее, должны быть против насилия. Многие уверены, что особую роль на фронте играют кавказцы и азиаты. Действительно, регионы с максимальным числом установленных погибших – Дагестан и Бурятия. Но если взять относительные показатели, мы увидим, что суммарно жители этих республик – лишь около 8 процентов от общего числа убитых российских солдат по информации из открытых источников.  65% населения Бурятии – русские, в военных городках их доля еще выше. По числу погибших на 100 000 человек Псковская область значительно опережает Дагестан. Но никому и в голову не придет рассуждать об особой кровожадности псковитян.

Другой вопрос – почему большинство беднейших субъектов РФ – национальные республики, почему их развитие тормозится, а выделяемые на поддержку деньги пожирает коррупция? Надеюсь, что обновленная Россия избавится от колониального взгляда на эти регионы, и у их жителей будет меньше поводов горько иронизировать над тем, какая страна действительно нуждается в денацификации.

Все тувинские материалы в один лонгрид не поместились, о самой яркой героине я рассказал отдельно – в статье «Белый жеребёнок», опубликованной «Людьми Байкала» и «Чертой». На мой взгляд, грустная история женщины, которая все отдала любимому государству, не менее важна, чем материал, получивший “Редколлегию”. Для меня эти две статьи, пусть и опубликованные в разных СМИ, образуют диптих. Их героев я собрал вместе в фильме, вышедшем на канале «Настоящее время».