- * - журналист в персональном качестве внесён Минюстом в список "СМИ, выполняющих функции иностранных агентов"
- * - медиа целиком внесено Минюстом в список "СМИ, выполняющих функции иностранных агентов"
- ** - медиа отождествлено Минюстом с организацией, внесенной в список "организаций, нежелательных на территории РФ"
- Прикопанные. Репортаж о том, как под Харьковом из-под земли проступают тела в российской форме и что происходит в Украине с мертвыми россиянами Спектр
- Та самая бабушка с красным флагом. Как она жила, за что молится и почему не подозревает, как выглядит флаг России Спектр
- Самопровозглашенные. Часть 1. Репортаж о том, как в сердце Европы работает концлагерь Проект**, Спектр
- «На основе обычаев». Как в самопровозглашенной ДНР пишут собственные законы и как потом по ним судят своих и чужих Спектр
- Как дела делаются. На чем держатся экономика и финансы ДНР и ЛНР Спектр
- Война близко Спектр
- Глаза пушек. «Спектр» поговорил под Бахмутом с бойцами украинской аэроразведки Спектр
- Наука ненависти. Как устроено украинское партизанское движение — «живое» и онлайн Спектр, Продолжение следует
- Мариуполис Проект**, Спектр
- «Я хочу, чтобы они сами покушали своего русского мира». Трупы российских военных, могилы в парках, заминированные машины… Спектр
- «Здесь школа! Дети и мирные люди! Российские солдаты, не стреляйте!» Новая газета
- Конфликт «засветился». Почему зараженная радиацией вода из зоны войны на Донбассе будет «фонить» в Ростовской области РФ Спектр
- Урок на будущее. Как в ДНР учат детей быть патриотами — без воинской подготовки, уроков гражданственности Донбасса и монголо-татарского ига Спектр
- «Вы там не ослепли, собаки?!». Почему миссия ОБСЕ в Донецке теперь спит под «Вставай страна огромная», а просыпается с гимном России Спектр
- «Одесситы», прифронтовой штаб и племянница Пушилина. Спектр
- «Я всех вас уничтожу за сына» Спектр
- Lamborghini Diablo попутал: как автолюбитель стал «шпионом» Команда 29**
- Под «северным ветром». Большой, трудный и прибыльный (для некоторых) квест — как жители Донбасса приспособились к непризнанной ДНР Спектр
- «Вечер в хату, господа арестанты». Как в тюрьмах ДНР построили многомиллионный бизнес мошенничеств по всей Украине и безнаказанно «крутят» награбленное в киевских банках Спектр, Проект**
- «Если хотите иметь жизнь тихую и безмятежную, молитесь за существующую власть». Спектр
- «Выйти в Украину». Как заключенные в ЛДНР добиваются перевода в украинские тюрьмы и почему их больше туда не отправляют, а там не принимают Спектр
- «Оккупированные люди». За что в Донецке забирают в концлагерь, кого считают шпионом и как за это судят Спектр
- «Я хотел бы вернуться домой». Как Киев случайно освободил из донецкого плена гражданина России Спектр
- Цезий, стронций, хлорбензол и «необъяснимые землетрясения». Какой экококтейль война в Донбассе приготовила его жителям и соседям в Ростовской области России Спектр
- «Людей не будет, степь останется». Воюющему Донбассу грозит радиоактивное заражение, а химические «дары войны» реки уже несут в Россию Спектр
- До чего докатился «донецкий каршеринг». Как работает частный бизнес в ДНР и ЛНР после передела собственности и наведения «новых порядков» Спектр
- «И нашим, и вашим!». Куда поступают абитуриенты из Донецка и Луганска, и как их перетягивают Москва и Киев Спектр
- «Только пять баллов!». Как идет борьба за школьников самопровозглашенных республик Донбасса Спектр
- Кто теперь в Донецке главный. Как Сеньор Помидор из клуба «Шахтер» примеривает на себя пост нового главы ДНР Спектр
- «Для русских мы теперь молдаване!». Как Приднестровье идет в Евросоюз и привлекает китайцев Спектр
- «Патроны покупаем в Кишиневе». Что российские военные охраняют в Приднестровье больше четверти века и как живется под их охраной Спектр
- Невъездное сало. Как крымчане подготовились к очередному курортному сезону на непризнанном полуострове Спектр
- Дорог железных рыцарь. Как Дебальцево и его жители три года воюют в тылу Спектр
- Пули по веточкам. Как живет город-спутник Донецка под контролем Украины Спектр
- «А у нас тут живность!». «Люди-кусты» как феномен прифронтового быта на линии соприкосновения в Донбассе Спектр, Рига
- «Террорист» на танке и питерский «волонтер». Как в украинском СИЗО сидят граждане России, и скоро ли их обменяют Спектр, Рига
- От ареста до обмена. Как в украинском СИЗО сидится сторонникам ДНР, и что происходит с ними на суде Спектр
Та самая бабушка с красным флагом. Как она жила, за что молится и почему не подозревает, как выглядит флаг России
Читать материал - победительПредыдущие «Редколлегии» я получал за тексты, над которыми работал полгода или год. А тут я оказался в командировке в Харькове как раз тогда, когда началась «охота» на Анну Ивановну, «бабушку с флагом». Она вообще довольно бодрый человек, ей 68 лет, она вовсе не та старуха, которую изображает российская пропаганда. Но у неё тяжело больной муж, и они обратились к своей главной инстанции в жизни, местному священнику, который помог им выехать в больницу в Харькове. И тут же генерал Мизинцев заявляет, что эта больница – военный объект, и их, напуганных, начинают срочно расселять.
А ещё через день после расселения депутат Госдумы от КПРФ Нина Останина заявила, что в Харькове нужно провести спецоперацию и выкрасть «бабушку с флагом» на День Победы в Москву. И стало понятно, что организовать старикам покой невозможно, и надо их показывать, какими они есть, с их чаяниями, убеждениями, заблуждениями, чтобы от них отстали, увидев, что это за люди.
Они с мужем были в обычной больнице, в обычной палате. Её с вечера предупредили, что могут приехать журналисты, и она всю ночь думала, что сказать людям. Решила говорить о самом важном – о своих детях. У неё было четверо детей. Двух девочек похоронили в очень маленьком возрасте, в смерти одной она обвиняет свекровь, которая положила её на печь, другую Анна Ивановна оставила одну дома, когда через час должен был прийти муж, но начался пожар, и девочка задохнулась.
Ещё она очень много рассказывала, как «доглядала» за всей своей семьёй и ещё женщинами-прихожанками из храма, куда ходила. Вот эти вещи для неё важны: как она пахала всю жизнь, как погибли дети, как она видит Бога. А главное для меня – она такая, какая она есть. Она не особенно подвержена телевизионной пропаганде, потому что телевизора у неё нет, а её село в начале войны отрубило от электричества. Она искренне верила и, как мне кажется, до сих пор искренне верит, что красный флаг – национальный флаг России, и её мысль была в том, что она выносила русский флаг навстречу русским солдатам, показывала, что и он тут есть.
Мой выпускающий редактор обрезал в конце пару абзацев. Муж Анны Ивановны вышел покурить, и объяснял, что не вполне согласен с ней. Она хотела вернуться в свой дом, к своим собакам и огромному огороду, а у него уже силы кончились и целый букет болезней, и он хотел бы остаться в Харькове, пожить немного в сытости и покое, что и пытался нам объяснить. Это живые люди, из которых пытались сделать иконы.
За бабушкой охотилась целая команда западных СМИ, поэтому после выхода текста ко мне была небольшая ревность коллег. Реакция на текст вообще вышла сложная. Анна Ивановна не ложится ни в какие схемы. С рождения говорила на украинском, потом вышла замуж за русского по фамилии Иванов, перевезла его к себе из Белгорода. Мама – ворожейка, что-то вроде мягкой разновидности ведьмы, сама Анна Ивановна очень глубоко верующая, богомольная. Её храм принадлежит Московскому патриархату, но в храме перестали почитать Патриарха Кирилла. В общем, очень много вещей, которые пропагандистам проглотить невозможно – это очень необычный человек
Когда ты долго на войне, то время от времени попадаешь на уникальные истории, и важно их увидеть. А тут и видеть ничего не нужно было, история сама о себе кричала. Тем более, что в моём Мариуполе эту бабушку только что поставил в виде памятника Сергей Кириенко. Лощёный, бывший премьер-министр, бывший глава «Росатома», а сейчас, неожиданно, управляющий всеми оккупированному территориями, приехал, чтобы лично открыть странный пластмассовый памятник страшной маленькой чёрной бабушке в валенках с ярким красным флагом. И всё это – в уничтоженном Мариуполе. Большего сюра и большего плевка в лицо мариупольцам придумать сложно. Этот город сейчас сам по себе памятник варварству.
Кроме того, ребята, которые пытались понять, как защитить Анну Ивановну, как помочь ей вернуться к нормальной жизни без страха, что за ней пошлют группу захвата, искали журналиста, который мог бы рассказать о ней. И тут у них щёлкнуло, что я же врач, значит, можно будет меня заодно расспросить, в каком она сама состоянии. Так всё и сошлось.
Наконец, мы сами в это время хотели попасть в Большую Даниловку и зайти в соседнее, освобождённое, село. Харьков сильно обстреливался и был изолирован, туда не ходил транспорт, это было начало бензинового кризиса. Доехать до Харькова оказалось тем ещё квестом. Накануне пришлось стоять 4 часа в Киеве, чтобы заправить 20 литров, до Харькова 500 километров, так что по дороге было приключение – найти 40 литров, чтобы потом вернуться. Поэтому в Харькове в тот момент вообще оказалось мало пишущего и снимающего народа. Так и получилось, что четвёртая «Редколлегия» свалилась на меня, когда я этого совершенно не ждал.
Очень трудно жить на войне. То, как сносят города, как снесли Волноваху, где я жил, Мариуполь, где я жил до этого, как шли бои вокруг Киева, где я с семьёй живу сейчас – это безумие. Сегодня, в день, когда мы говорим, в Украину прилетело 40 ракет, причём с белорусской территории. Это не помещается ни в какие рамки, это неадекватная, немотивированная агрессия, которую нельзя объяснить ничем. Даже у нас, обороняющихся, она вызывает отвращение, и я не понимаю, как с этим живут русские люди. И в таком горе мне трудно вычленять отдельные истории, тексты очень трудно даются. И премия «Редколлегия» сейчас для мня тоже какой-то невероятный эпизод из того невероятного мира, где я вдруг оказался.