Роды под бомбами: истории пациенток и врачей роддома №3 в Мариуполе

Мне нелегко говорить об этом тексте. Да и не хочется. Во-первых, потому что, как отзываются коллеги о многих военных историях, лучше бы мне вообще никогда не пришлось его писать. Во-вторых, потому что для меня это был самый тяжелый, физически болезненный цикл производства, согласования и выпуска материала. И все равно много важных для меня фактов и эпизодов пришлось удалить — не хватало формальных доказательств.

Многие считают разрушение больницы №3 и атаку на ее родильное отделение в Мариуполе одним из самых сложных сюжетов нападения России на Украину. Об осаде «Азовстали» и о бомбежке Драмтеатра сняты и написаны глубокие материалы. Роддом — в том числе из-за проблем с поиском свидетелей и их безопасностью — оставался слепым пятном на карте этой войны.

Я единственная, с кем роженицы, медсестры, врачи согласились обстоятельно и долго вспоминать мартовские дни в Мариуполе. Вызывая людей на такие воспоминания, я брала на себя ответственность за их состояние, за обнажение травмы и присягала не осуждать — ни новый российский паспорт, ни шелтер в Финляндии, ни работу в наскоро отстроенной больнице в Мариуполе. Хорошо бы такую присягу брать с каждого перед тем, как позволить ему читать подобные материалы.

Мои героини говорят в тексте об украинских военных на территории роддома, что поначалу полностью отрицали в ВСУ. Одновременно они говорят о даже не разовой, а о нескольких бомбежках, которые полностью отрицали в Минобороны России. Врачи, уехавшие кто в Киев, кто в Крым, вступили в моем тексте в заочный спор — даже они, оперировавшие детей на носилках в подвалах, стоявшие по щиколотке в крови в давно не стерильных операционных.

Знаю, что многие сторонники политики Владимира Путина, которые оправдывают его каждый военный приказ, не смогли дочитать материал. Понимаю их. Прикидывать, можно ли взорвать под землей мину и выдать ее за авиаудар сподручнее, чем говорить о выбегающей из родильной палаты женщине с не зашитой кровящей промежностью, потому что в палате складываются стены.

На удивление, в этой истории есть светлая сторона. Все дети, родившиеся в начале марта в больнице №3, выжили. Они ровесники войны. Сейчас они начинают ходить и говорить. Их родители до сих пор не знают будут ли они пускаться в детали, рассказывая сыну или дочери об их появлении на свет. Я надеюсь, что им все расскажут. Потому что эти дети заслуживают знать, как их жизнь проложила себе путь между руин смерти.