«По селу ходили слухи». Почему на Северном Кавказе женщин убивают их родственники, и как расследуют «убийства чести»

Мария Климова: Хотелось бы сказать пару слов о том, почему мы решили написать текст на эту тему. Во-первых, «убийства чести», разумеется, ни к какой чести отношения не имеют. Чаще всего за этим устойчивым выражением скрывается убийство женщин или девушек, заподозренных в аморальном поведении. Сейчас 2017 год, и такое явление по идее существовать в России не может. Но каждый год суды выносят приговоры по делам, в которых женщину убивает брат, отец или дядя. Разумеется, никакой статистики по «убийствам чести» не существует: жертв хоронят тайно в окрестностях деревень или возле кладбищ, да и сами девушки чаще всего не успевают понять, что им реально грозит какая-то опасность. Сложно поверить в то, что твой родственник может тебе как-то навредить. Тем не менее, это происходит. На мой взгляд, эту проблему нужно обсуждать гораздо шире. К моему большому сожалению, главы северокавказских республик – Абдулатипов, Кадыров и Евкуров – предпочитают больше говорить о предвзятости журналистов и правозащитников и совершенно забывают, что на территории подконтрольных им республик продолжают убивать ни в чем не повинных женщин и девушек. Юлия Сугуева: Писать о таких явлениях, как «убийства чести», бывает нелегко, потому что люди обычно не хотят об этом говорить. Особенно это касается родственников жертв и убийц. Даже если удастся попасть в суд на заседание по такому делу, как это было с одной из наших историй, они, скорее всего, откажутся от разговора. И это понятно: такие убийства сильно бьют по роду, они воспринимаются как позор, считается, что это бросает тень на семью. При этом не только или даже не столько само убийство, сколько его причина. Находясь под давлением общества, родственники убитой в суде часто заняты тем, что пытаются восстановить её честь и доказать, что она не вела аморальный образ жизни. Обычно они вынуждены мириться с убийцей, особенно если им оказался близкий человек – родной брат, отец или дядя. Конечно, всё это хочется поскорее завершить и забыть, поэтому интерес журналистов воспринимается как попытка придать огласке семейную трагедию. Адвокаты, которые участвовали в таких делах, тоже не любят об этом говорить: они считают эту тему скользкой и воспринимают журналистов как охотников за чернухой, которые пытаются показать дикость кавказцев. У нас, конечно, такой цели не было, хотя я допускаю, что многие читатели восприняли это именно так или скорее укрепились в своем мнении. Могу сказать, что многие люди там воспринимают это явление негативно, а те, кто высказывает какое-то понимание мотивов убийств, делают это с оговорками. Мы хотели обратить внимание на проблему с расследованием «убийств чести», этим занимаются с неохотой. Если убийца не явился с повинной или если тело не найдено, девушка так и будет считаться пропавшей без вести, хотя все вокруг знают, что она была убита. Также хотели обратить внимание на наказание, которое несут преступники. Часто его нельзя назвать суровым – это 6-8 или 12-15 лет за двойное-тройное убийство. Почему так происходит, нельзя сказать. Надеюсь, это не связано с тем, что в правоохранительных и судебных органах как раз собрались люди, которые относятся к «убийствам чести» с каким-то пониманием или сочувствием.