- «Вечер в хату, господа арестанты». Как в тюрьмах ДНР построили многомиллионный бизнес мошенничеств по всей Украине и безнаказанно «крутят» награбленное в киевских банках Спектр, Проект
- «Если хотите иметь жизнь тихую и безмятежную, молитесь за существующую власть». Спектр
- «Выйти в Украину». Как заключенные в ЛДНР добиваются перевода в украинские тюрьмы и почему их больше туда не отправляют, а там не принимают Спектр
- «Оккупированные люди». За что в Донецке забирают в концлагерь, кого считают шпионом и как за это судят Спектр
- «Я хотел бы вернуться домой». Как Киев случайно освободил из донецкого плена гражданина России Спектр
- Цезий, стронций, хлорбензол и «необъяснимые землетрясения». Какой экококтейль война в Донбассе приготовила его жителям и соседям в Ростовской области России Спектр
- «Людей не будет, степь останется». Воюющему Донбассу грозит радиоактивное заражение, а химические «дары войны» реки уже несут в Россию Спектр
- До чего докатился «донецкий каршеринг». Как работает частный бизнес в ДНР и ЛНР после передела собственности и наведения «новых порядков» Спектр
- «И нашим, и вашим!». Куда поступают абитуриенты из Донецка и Луганска, и как их перетягивают Москва и Киев Спектр
- «Только пять баллов!». Как идет борьба за школьников самопровозглашенных республик Донбасса Спектр
- Кто теперь в Донецке главный. Как Сеньор Помидор из клуба «Шахтер» примеривает на себя пост нового главы ДНР Спектр
- «Для русских мы теперь молдаване!». Как Приднестровье идет в Евросоюз и привлекает китайцев Спектр
- «Патроны покупаем в Кишиневе». Что российские военные охраняют в Приднестровье больше четверти века и как живется под их охраной Спектр
- Невъездное сало. Как крымчане подготовились к очередному курортному сезону на непризнанном полуострове Спектр
- Дорог железных рыцарь. Как Дебальцево и его жители три года воюют в тылу Спектр
- Пули по веточкам. Как живет город-спутник Донецка под контролем Украины Спектр
- «А у нас тут живность!». «Люди-кусты» как феномен прифронтового быта на линии соприкосновения в Донбассе Спектр, Рига
- «Террорист» на танке и питерский «волонтер». Как в украинском СИЗО сидят граждане России, и скоро ли их обменяют Спектр, Рига
- От ареста до обмена. Как в украинском СИЗО сидится сторонникам ДНР, и что происходит с ними на суде Спектр
«На основе обычаев». Как в самопровозглашенной ДНР пишут собственные законы и как потом по ним судят своих и чужих
Читать материал - победительТема о юридической системе ДНР выскочила можно сказать в качестве сопутствующей.
Я сам из Донецка, и работаю с тем, что происходит в моём родном городе, не с марта 2014-го года, а гораздо раньше. Как у каждого донецкого человека, тем более – журналиста, у меня есть друзья, знакомые, родственники знакомых, просто герои моих прошлых публикаций, которых в последние пять-шесть лет арестовывали, отправляли «на окопы», давали какие-то огромные сроки, включали во всевозможные обмены, часть этих людей еще ждут освобождения или живут на относительно нелегальном положении.
Я долго писал общий текст о том, что вообще происходит с политическими заключённых в Донецке, но один текст по такой широкой и болезненной теме никак не получался. И уже в этом году мой редактор из «Спектра» Антон Лысенков порекомендовал разделить темы, написать отдельно про то, как на этой территории сложилась собственная система юриспруденции. Она там такая очень гибридная — с микстом советского УПК времен раннего Никиты Хрущева с современными украинскими кодексами, преобладающими полномочиями прокуратуры и всевластным МГБ как во времена позднего Иосифа Сталина.
А принятый в декабре 2019 года свой Гражданский кодекс вступит в действие только в июле 2020 года поскольку это первый полностью выписанный под российское законодательство свод законов, который судьям, адвокатам и прочим «специалистам по праву» с преимущественно украинским юридическим образованием нужно было дать время серьезно изучить.
Вся эта система законов и правил при этом иногда работает, а иногда и нет. По отношению к «политическим» так точно не работает. Но в ней могут случаться изъятия и сбои и в бракоразводных процессах, и в судах по, казалось бы, банальному определению размера компенсации за залитый соседями сверху кусок кухни. Это, кстати, одна из особенностей Донецка — много оставленных хозяевами «на время» квартир, на шестом году войны водопроводные трубы иногда не выдерживают одиночества.
Работал над материалом месяца четыре. Надо было аккуратно собрать факты и кого-то, кто может квалифицированно о них поговорить.
Я начал восстанавливать старые контакты и обзаводиться новыми. Например, нашёл адвоката Виталия Омельченко, который работает одновременно по обе стороны линии соприкосновения. Такие люди есть, и они всегда почему-то бывшие оперативные сотрудники органов МВД — эта категория профессионалов просто не могут жить вне риска. Были и те, кто тоже здорово помог, но попросили не называть никаких имен, и их я тоже понимаю. В современном Донецке крайне редко откровенно говорят с незнакомыми, а тем более с журналистом, тем более со мной — не получающим аккредитацию с лета 2017-го года.
Как в Донецке отреагировали на мой текст, я не знаю. Начался карантин, и я застрял на линии соприкосновения. Хотя были конечно люди, которые мне написали и позвонили после публикации.
У меня есть родственники и знакомые по обе стороны линии фронта, которые читают мои тексты, и основное, что я обнаружил на этой войне – в фактах все сходятся, они неоспоримы, различаются только их интерпретации. А мои тексты всегда о фактах, я фиксирую то, что есть и то, что об этом говорят люди причастные к событиям. Это, кстати, помогает выживать.