«Мы замучились бороться». Как российское вторжение в Украину раскололо «Яндекс»

Когда война только началась, и я была ещё в Москве, мой друг Лёва Гершензон написал пост в Facebook о том, что «Яндекс» не показывает войну. Это пост привлёк очень много внимания, Meduza, где я работаю, написала о нём новость. Потом я занималась другими текстами, когда мои коллеги из РБК, за что им огромное спасибо, написали, что «Яндекс-Новости» будут проданы «Вконтакте». Плюс к тому моменту уже не было секретом, что целый ряд людей из «Яндекса» уходили, включая Тоню Самсонову, которой я очень благодарна за то, что она со мной поговорила.

И мне стало интересно разобраться, как «женится» реальность, описанная Лёвой, и сделка с «Вконтакте», и что чувствуют люди, работающие в компании. Нужно оговориться, что я писала большую статью о «Яндекс-Новостях» ещё 10 лет назад для РБК, ещё когда там были Лиза Осетинская и Роман Баданин, и в «Яндексе» у меня очень много знакомых. Так что на одной из планёрок я сказала, что мне было бы интересно понять, что у них происходит.

Когда я стала обзванивать людей, оказалось, что многие, как и я сама, уехали, и часто уехали по тем же причинам, что и я. Кроме того, многим не хотелось видеть, что происходит на главной странице «Яндекса», этот вопрос их действительно волновал. В общей сложности я поговорила примерно с 30 людьми, и очень благодарна им – они честно отвечали и ничего не замалчивали.
Отдельно я хочу поблагодарить и моих московских коллег, которые бескорыстно мне помогали и сделали очень многое. Тем, кто оставался в Москве, говорить было гораздо сложнее, но они это делали и очень мне помогли. Мне запомнилось, что все источники из Яндекса с которыми я говорила, оказались очень рефлексирующими. Они пытались понять, почему в прошлом свободолюбивая компания, где был замечательный Илья Сегалович, стала частью государственной машины? Даже те, кто говорил: «нас политика замучила, и мы просто хотим работать» отвечали очень честно.

Уже в третьем или четвёртом разговоре выяснилось, что в «Яндексе» существует некий «белый список» изданий, из которых брали заголовки для новостных сюжетов. Туда не попали, в частности, «Новая Газета» и «Эхо-Москвы», и об этом я тоже написала. Но на тему «Яндекса» вообще писали многие мои коллеги, и делали это очень профессионально – например, Валерия Позычанюк из издания The Bell, или авторы из РБК, отработавшие эту тему так, что я всё время утирала холодный пот со лба и переживала, что ничего не успеваю и ничего не получается.

После поста Лёва Гершензон Тигран Худавердян попал под санкции, и среди обоснований была встреча с Путиным и, в том числе, обвинения со стороны Лёвы. А после выхода моей статьи в «Яндексе» был очередной «хурал», где сотрудники спрашивали, действительно ли существует «белый список», и им на этот вопрос отвечали утвердительно. Плюс мы ещё немного продолжали тему, вышло несколько материалов поменьше.

Кроме того, мне писали многие сотрудники «Яндекса»: одни говорили, что мне не стоило это публиковать, а другие говорили, что всё правда. Совершенно неожиданные люди, в том числе те, кто официально отказался от комментариев, подтверждали, что всё, написанное мной, соответствует действительности.

Война – не просто скотство по всем фронтам, она очень сильно меняет институции, которые казались прочными. Я никогда бы в жизни не могла себе представить, что война в Украине почти грохнет поисковую систему, которая считалась одной из лучших в мире. Поначалу ведь не думаешь о том, что война влияет буквально на все сферы жизни: о чём-то вспоминаешь, а о чём-то нет. Но тут я увидела это своими глазами.

Наконец, я хотела бы сказать спасибо моему редактору и великолепной журналистке-расследовательнице Маше Жолобовой, которая вместе со мной этот текст тянула, и очень сильно его улучшила.