Как российские чиновники приватизировали старейшую международную организацию в Женеве

Можно сказать, что история этого текста началась давным-давно, в 2015-ом, когда мы с Романом Аниным сделали другой материал про Олега Белавенцева, выходца из структур МЧС. Мы выпустили расследование, где рассказали про то, как он, будучи высокопоставленным спасателем, построил бизнес-империю, связанную со спасательными работами — что фактически является конфликтом интересов. Одной из статей доходов этой «империи» оказалась загадочная Международная организация гражданской обороны (МОГО).

Тогда мы практически ничего про неё не знали. Вроде бы уважаемая международная организация, существующая уже почти сто лет, со штаб-квартирой в Женеве. Мы пытались что-то выяснить, писали им официальный запрос, но они не ответили. С помощью открытых данных в Швейцарии тоже ничего нельзя было узнать, потому что там вообще не очень хорошо с открытыми данными.

А год назад со мной связался коллега из швейцарского телевидения (RTS) Марк Ренфер. Он сказал, что читал ту статью, вышедшую и в «Новой Газете», и на сайте OCCRP на английском.

К Марку пришёл инсайдер из МОГО, и принёс много документов. Но так как журналист из Швейцарии не очень хорошо разбирается в российских реалиях, то он предложил нам поработать над историей вместе.

Оказалось, что все подрядчики МОГО – компании из России, и большая их часть связана с Олегом Белавенцевым.

Но помимо истории, которая вырисовывалась на данных источника, стали всплывать какие-то неожиданные и интересные подробности об организации уже в открытых данных. Стало понятно, что есть два уровня истории: один связан с миллиардами рублей, которые  отправила в МОГО Россия и с тем, кто получал эти деньги. Вроде бы очередная история про конфликт интересов. Но мне она нравится, потому что показывает, что российские чиновники способны превратить в канал собственного обогащения всё, что угодно. И МОГО — это какой-то незасвеченный ранее способ обходить закон о конфликте интересов. (Хотя подозреваю, что для самих российских МЧСников в этом всем нет какой-то большой новости, обычное дело).

Но помимо «больших боссов» в этой истории есть несколько персонажей другого толка. Это люди, которые работают в самой МОГО. Они по долгу своей службы должны заниматься делом гражданской обороны — спасать людей. Ну и в том числе следить за тем, чтобы деньги организации распределялись без коррупционных рисков. Но кажется, что руководство МОГО занимается чем-то совершенно другим.

У генерального секретаря МОГО зарплата выше, чем у госсекретаря ООН. Но среди его заслуг, как он их сам понимает, — встречи на «высоком уровне» и «пиар-акции». Все важные решения принимаются в Москве боссами из МЧС, а в Женеве просто следят, чтобы денежный поток шел в «нужном» направлении. Но помимо этого бывший генеральный секретарь МОГО пытался и сам начать какой-то небольшой бизнес, используя статус МОГО как международной организации.

Журналисту очень важно поговорить с как можно большим количеством разных людей, имеющих отношение к сюжету, над которым он работает. И в этом смысле мне всё удалось. Хотя в этом тоже была для меня большая этическая дилемма. Когда человек доверяет тебе и идет на контакт, ты чувствуешь ответственность перед ним. Не всегда герои понимают, как могут трактовать их слова, сказанные публично. Они могут быть махровыми коррупционерами, но совсем наивными как малые дети в плане разговоров с прессой. В этом смысле я как журналист оказываюсь в очень тяжелом положении: я хочу, чтобы они со мной говорили, но я чувствую ужасное бремя ответственности за то, что как будто использую их недостаточную искушенность. В этом смысле мне помогли редакторы. В том, чтобы найти грань, как не оскорбить человека, но при этом не забыть про свою ответственность перед читателями, которым нужно знать факты. Над этим текстом мы работали вместе с замечательной Сашей Зеркалевой. Хочу сказать ей большое спасибо, она — очень чуткий и внимательный человек и умеет очень тонко настроить текст.

Я отправила в МЧС запрос от имени «Важных историй», RTS и OCCRP. Мы спросили, не видят ли они признаки конфликта интересов в том, что МЧС посылает миллиарды рублей в МОГО, а потом эти деньги оказываются на счетах компаний, связанных с чиновниками МЧС. Но оттуда нам прислали ответ: «Ведомство готово к сотрудничеству в рамках действующего законодательства РФ. Вместе с тем направляемые запросы не должны носить анонимный характер». Мне осталось только развести руками.

Коллега из Швейцарии тоже получил их ответ на русском и пожаловался мне, что не может понять его с помощью Google-Translate. Я сказала, что как носитель русского языка, не могу понять, что хотели сказать чиновники из МЧС.

Этот материал делался сложно и долго, и я очень рада, что его заметили. «Редколлегия» – крутое явление в российской журналистике. Очень важно чувствовать поддержку от коллег.