Как петербуржцы доказывают, что им подбросили наркотики? Три истории о задержаниях, судах и проблемах законодательства

Мы в «Бумаге» давно следим за проблемами, связанными с российским наркозаконодательством. Писали и про рекламу наркотиков на улицах, и про исследования об изъятии запрещенных веществ, и про то, как подростки становятся наркоторговцами и как их потом за это судят.
В связи с делом Голунова хотелось не только выразить журналистскую солидарность (мы выпустили заявление от редакции), но и рассказать о системе подбрасывания наркотиков в России — так как это действительно касалось и касается каждого. Тогда я увидел, что адвокат Виталий Черкасов рассказал в фейсбуке про своего бывшего подзащитного Евгения Романова. Как говорил Черкасов, Романова — молодого человека с шизофренией — доставили в отдел полиции в беспомощном состоянии, позже «обнаружили» у него наркотики. Впоследствии он умер в СИЗО.
Мы начали разбираться, параллельно очень быстро нашли несколько похожих случаев и решили на их примере показать, как люди пытаются доказать свою невиновность в наркопреступлениях. Я созвонился с адвокатами, найти один номер мне помог коллега из «Медиазоны». Все оказались контактными, так что я быстро получил материалы дел.
А вот с пострадавшими поговорить не вышло. Романов умер, Куличики получили моральную компенсацию и не хотят об этом вспоминать, Шепелин оказался в сложном положении. Так что вся работа велась по материалам дел, разговорам с защитниками и на основе их предыдущих интервью.
Удалось найти и одного из полицейских, работавших по делу Куличика, но он, конечно, не стал ничего комментировать. Впоследствии мы добавили в материал общего контекста, так как это проблема не только трех случаев.
Я и раньше часто писал про пытки и другие тяжелые темы. Но при работе над этим материалом задело то, что всё это происходило прямо на улицах — тех самых, по которым мы ходим каждый день. Когда я проходил по Гражданскому проспекту, где задерживали Романова, почувствовал, что для меня там формируется совершенно другой контекст. Страшно — подходящее слово.
Читали ли герои публикации материал и как бы они на него отреагировали, я не знаю. Куличик совсем перестал появляться в медийном пространстве, Шепелин ранее отстаивал свою невиновность в СМИ, но теперь затих — могу лишь предположить, что он понимает важность этой темы. На мой взгляд, правоохранительная система сейчас работает так, что если никто не обращает внимания на отдельное дело, если о нем не говорят и не пишут, некоторые полицейские могут себе позволить чересчур много.