Год «специальной военной операции» в Украине: отношение россиян

Жюри премии «Редколлегия» также приняло решение наградить Исследовательскую группу Russian Field в специальной номинации «СОЦИОЛОГИЯ»

Ещё до 24 февраля 22-го года мы, как социологическая группа, старались реагировать на все важные события. Раньше это были, в первую очередь, выборы и другие публичные истории. Но именно наши исследования о войне оказались нужны больше, чем вся остальная работа. Уже 24-го мы все проснулись с мыслью, что надо изучать происходящее. Было страшно и непонятно, как это делать, и что вообще будет с нами. Мы ведь занимаемся и коммерческими заказами, а теперь стало непонятно, какие заказы могут быть. И непонятно, где брать деньги на такие исследования –мы всё проводим за собственный счёт, большого фандрайзинга у нас никогда не было.

Мы думали до 25-го февраля, когда нам написал Максим Кац с которым мы раньше работали на выборах. Он предложил помочь собрать средства на исследования, и так всё началось. Вместе с ним мы собирали деньги на первые 6 «волн». Поначалу опросы проводились раз в неделю, потом раз в месяц, потом раз в два месяца, и вот, наконец, 24 февраля 23 года прошло последнее в настоящий момент исследование о войне.  Скоро будет следующее, хотя теперь периодичность станет всё-так поменьше.

Первые «волны» были очень страшные. Нас, чисто по-человечески, цифры пугали, казалось, что такого быть не может. Но к цифрам вырабатывается толерантность, и скоро нас, как людей, уже радовал каждый скачок на 2-3%, хотя, как исследователи мы стараемся не давать никаких оценок и интерпретаций. Мы просто публикуем все цифры, которые получаем, описываем их с исследовательской точки зрения, никак не окрашивая.

Исследование на годовщину мы планировали заранее, и по предыдущим «волнам» понимали, что однотипные вопросы плохо раскрывают, сколько на самом деле противников и сторонников. С начала сентября на более мелких исследованиях, в основном в Москве, мы пробовали применять различные методологии, придумывали вопросы и способы сегментировать респондентов на «блоки».

Чтобы не травмировать свою психику, стараешься смотреть на такие вопросы и ответы как исследователь, а не как человек, и немного по-другому воспринимаешь информацию. Потому что когда мы выкладываем исследование, и думаем «вот, какой-то сдвиг», а нам пишут «всё равно 60%, всё ужасно», и от наших цифр люди начинают страдать, задумываешься, зачем мы вообще это делаем. С психологической точки зрения бывало тяжело, но чем дальше, тем больше внутри вызревала чёрствовать. Но она связана не с тем, что нам на самом деле всё безразлично, а с тем, что иначе головушка может перестать работать так, как хотелось бы.

Нам кажется неправильным самим расставлять акценты. Социологи должны заниматься исследованиями и оставаться независимыми, а свою личную точку зрения не выражать. А это, в свою очередь, сказывается на восприятии наших исследований – нас читают разные люди, и одни говорят, что мы – прокремлёвские, другие утверждают, что нас купили американцы, потому что мы выкладываем не те цифры, которые хотят видеть люди. И мы благодарны тем политологам и журналистам, которые берутся за то, чтобы эти цифры очеловечивать и объяснять.

Отказы от разговоров – тоже громкая история, которую случайно начали мы, когда опубликовали в марте процент отказов, и он всех очень напугал. Но мы сами виноваты – не объяснили, какой процент отказов – норма, потому что привыкли находиться в своём «пузыре». В итоге разошёлся тезис, что 90% отказались участвовать в опросе, значит, верить опросам нельзя. Но это довольно хороший результат, и верить таким опросам можно. Конечно, погрешность есть, но она довольно невелика.

Вообще, по меркам социологов, сейчас уже довольно мало тех, кто отказывается говорить, в последнем исследовании не было никаких проблем с этим. Люди стали более спокойно относиться к этой теме, она плотно вошла в жизнь каждого и стала чем-то обыденным. И вообще сейчас участие в социологическом опросе – это самый безопасный способ выразить свою позицию. Если отвечать теми формулировкам, которые предлагает социолог, то можно выразить любую позицию, за это ничего не будет – пока что не было ни одного дела и, мы надеемся, что не будет. Чем больше людей будет готово говорить, и говорить искренне, тем быстрее всё будет меняться.