Человек, который придумал деукраинизировать Украину

С начала войны, после того, как первоначальное оцепенение стало хоть немного проходить, я задумался о том, что многие вещи вызывают у меня удивление. Собственно говоря, сама война, начатая Россией с Украиной, была тем, во что я никак не хотел верить. После этого я понял, что хочу для себя разобраться, почему он стала возможной. Такое же удивление, пусть и меньшее по силе, вызвал у меня текст Тимофея Сергейцева «Что Россия должна сделать с Украиной». Я задумался: как так вообще получилось, что в крупнейшем государственном медиа появился написанный на русском языке текст, с четкой и последовательной программой уничтожения другой страны.

Как историк я много работал с идеологическими текстами (правда, это были в основном советские тексты 1930-1950-х годов), так что я подумал, что мой навык работы с источниками поможет разобраться и с этим сюжетом. Кроме того, я верю, что идеи имеют значение и могу распространяться помимо воли их авторов и причудливым образом влиять на поступки самых разных людей.

Во время работы над материалом основная сложность была только в том, как уместить в голове и выстроить огромное количество доступной информации. Сергейцев считает себя интеллектуалом и философом и не только сам произвел очень много текстов (выступлений, публикаций, лекций и тд), но и имел отношения к мощным советским интеллектуальным течениям. Чтобы написать такой материал, нужно было хоть немного разобраться, в чем заключалась программа Московского логического кружка, какие идеи были важны для Георгия Щедровицкого и Александра Зиновьева, как эти идеи использовали их последователи. Да и сами по себе тексты советских философов — не самое простое чтение. Чтобы хотя бы поверхностно разобраться в эволюции их взглядов мне потребовался месяц.

Мне кажется, что широкому обсуждению работы методологов мешало несколько вещей:

1) сложность языка и теоретического инструментария, с которыми они работают

2) сложное устройство сообщества людей, связанных с идеями методологов

3) то, что они уже достаточно давно отошли в тень и, по крайней мере, публично не очень активно пытаются распространить свое интеллектуальное влияние.

Как мне кажется, реакция на текст (тут еще достаточно удачно для меня совпало, что мой текст про Сергейцева вышел почти одновременно с большим материалом Андрея Перцев про методологов на «Медузе») разделалась на несколько направлений:

1) попытка разоблачить методологов как сектантов и защита со стороны методологов, которые увидели в этих текстов атаку на дело всей их жизни. На всякий случай скажу, что я сам их сектой не считаю, скорее, вижу драму в том, как идеи Щедровицкого интерпретировали некоторые его ученики;

2) попытка напрямую связать методологов с войной в Украине и увидеть в них «серых кардиналов», которые всем управляют. Тут тоже достаточно легко выяснилось, что они только один из голосов в сложноустроенном хоре тех, кто придумывает планы и оправдание для военной агрессии

3) более взвешенный и обстоятельный разговор о том, как устроены в постсоветском обществе практики развития мышления, социального проектирования и построения нового, более совершенно человека — откуда они взялись и к чему приводят.

Меня самого в этой истории цепляет то, как биография конкретного человека может, пусть и как метафора, показывать более глобальные процессы, происходившие со страной. Я увидел мрачный символизм в том, как Сергейцев за 30 с небольшим лет проделал путь от человека, который пытался развить свое мышление, чтобы обрести свободу и истину и помочь построить демократию в СССР, до циничного политтехнолога и, наконец, до прямого идеолога войны.