Буденновск. Минута в минуту

Нас часто спрашивают, с чего начался «Минута в минуту», и мы всегда отвечаем, что с реконструкции путча 1991 года. Но на самом деле каждый наш проект начинается с метода.

Он очень простой. Это всего лишь расстановка всех известных фактов, кадров и документов по временной шкале.

Конечно, иногда приходится покорпеть. Например, подобрать точный «таймкод» найденной малоизвестной детали. Или восстановить картину целиком из массы разрозненных свидетельств и случайных видеозаписей.

Но сам по себе метод правда простой. Его может воспроизвести каждый. И тем удивительнее, как он коренным образом меняет твое отношение к историческому событию.

Дело в том, что невозможно наполнить каждую 15-минутку, черпая информацию из обобщающих статей. Сделать это позволяет только самостоятельная работа с первоисточниками. А мы еще и усложняем себе задачу. Не просто рассказываем историю, а стараемся показать её в виде логической цепочки.

Однако по закону нашего жанра делать это можно только с помощью фактов, расположенных в строгой хронологической последовательности. Если между двумя фактами есть причинно-следственная связь, читатель сам ее увидит. А если не видит, скорее всего, ее там и не было.

Это приводит к неожиданному эффекту. В результате такого глубокого погружения ты получаешь своё собственное, очень личное видение произошедшего. Мысли эти в рамках нашего проекта не выскажешь. Они давят на тебя, ты не выпускаешь их наружу, и это создает между тобой и читателем потенциальную энергию.

Но иногда помимо собственного мнения у нас возникают и вопросы, которые, напротив, не грех озвучить, предложив их на обсуждение. Особенно много их нам преподнес наш последний проект «Буденновск», отмеченный жюри «Редколлегии».

К середине 1995 года сепаратисты почти проиграли войну в Чечне. Рейд в сторону Буденновска был шагом отчаяния. По словам одного из террористов Магомеда Рамзаева, даже в безвыходной ситуации они не были готовы отказаться от борьбы, иначе смерть их павших товарищей оказалась бы напрасной. Имеет ли такая логика право на существование в рамках военных конфликтов? Допустимо ли принести еще больше смертей, если отступиться от цели не дают уже понесенные жертвы?

Власти знали, что в больнице более тысячи заложников. Однако, не исчерпав возможностей переговоров, они отправили «Альфу» на штурм. Что важнее для государства: показать эффективность дипломатии или продемонстрировать врагам, что с нами невозможно говорить с позиции силы?

Решение Черномырдина пойти на уступки террористам до сих пор раскалывает людей. Одни благодарят его за спасение заложников. Другие считают, что он создал стимул для повторения терактов, из-за которого случились Норд-Ост и Беслан. Там уже никто уступок не делал. Верно ли, что мы осознанно пошли на жертвы среди заложников во имя бескомпромиссной борьбы с терроризмом? Сохранили ли мы себя, заплатив эту цену?

Отдельная тема этого проекта — заявление главного чекиста Сергея Степашина, что его подчиненные собирались заминировать автобусы с террористами и заложниками, «чтобы не доехали», но им не хватило на это времени. Допустима ли даже постановка такого вопроса от имени государства?

Ни Буденновск, ни последовавшие теракты не остановили войну в Чечне. Напротив, со временем они восстановили против чеченского сепаратизма подавляющее большинство россиян и значительную часть Запада. Из героев мировой прессы полевые командиры превратились в синоним мирового зла. Не значит ли это, что, даже исходя из наших собственных интересов, средства имеют намного большее значение, чем цели, которых мы ими достигаем?