Бердмены

Евгения Волункова: Мне интересны естественные науки. Но еще больше – люди, которые ими занимаются. Все – ученые, с которыми я общалась, были похожи – все работали из-за любви к науке, все были такие  «чудаки», могли бесконечно делиться своими знаниями и говорить об исследованиях. При этом, практически все рассказывали, что государству они не нужны.

Орнитологическая станция «Рыбачий» широко известна в узких учёных кругах (в том числе европейских) и среди любителей птиц. Я давно хотела съездить на её полевой стационар «Фрингилла», который когда-то был немецким. Орнитологи живут там, в лесу, по полгода в маленьких домиках – хотелось сделать интересный околонаучный материал про орнитологию и людей. И когда я приехала и огляделась, вдруг поняла, что не знаю, о чем именно хочу писать. Про процесс кольцевания, птиц и зачем это все написано полно материалов. Хотелось чего-то другого. Через два дня мучений и наблюдений (диктофон я почти не выключала, потому что мужчины все время травили байки и взахлеб рассказывали о своих научных работах (я почти ничего не понимала, но глаза делала максимально умные) я поняла: это будет текст не про птиц и орнитологию. Это будет текст про людей. Это будут портреты  Бердменов! Выбрала героев и доставала всех по очереди, пытаясь понять, что еще, кроме науки, их интересует, что ими движет, почему они не уезжают из России туда, где их труды бы ценили. Отдельное спасибо фотографу Ане Иванцовой, которая сразу уловила идею и, кажется, вообще не выключала фотоаппарат — портреты и птиц, и людей, получились у неё потрясающими и настоящими. Домой я на память привезла птичье колечко, которое мне подарил орнитолог Анатолий Петрович (я его ношу на цепочке), много часов диктофонных записей и целый блокнот пометок. И когда, наконец, расшифровала все, что мне казалось важным, поняла, что не могу написать этот текст.

Я закопалась в изучении работ каждого «Бердмена». Википедия стала стартовой страницей, потому что в их трудах были предложения, в которых я понимала только предлоги. Я бесконечно пыталась перевести все это на читательский русский – мне казалось важным объяснить, что именно делают ученые по полгода в лесу. Я разбавляла материал байками, чтобы читатель не уснул. Шли месяцы. Текст не писался. Я сходила с ума, стыдилась и бралась за любую командировку, лишь бы отсрочить «Бердменов». И, в конце-концов, на пятый месяц, перед отпуском, родила лонгрид. Который, как потом сказала моя редактор Наталья Морозова: «ничего, интересно, но его никто не дочитает, потому что он огромный и есть сложные куски». Сил моих уже не было, и Наташа, которой я бесконечно доверяю, убрала из материала все то, что ей показалось лишним и занудным. И благодаря ее помощи и чудесным фотографиям Ани (посмотрите их обязательно), получилось практически то, что я и хотела. В тексте живые, умные, потрясающие люди, влюбленные в птиц и науку, веселые байки и трудности работы в России. Кстати, именно там, на станции, я придумала проект, который мечтаю осуществить. Хочу выбрать российских ученых, работающих в сложных полевых  условиях, и сделать материалы-портреты об их работе и жизни. Про таких людей почти не пишут, не видят их. А они этого достойны.