Белая папаха Хабиба

Луиза Лукманова (Рита Ройтман): Спасибо большое Редколлегии, приятно и неожиданно.

Два дня за окном каркала ворона, примета такая — к новостям. А так как, в силу специфики региона, новостей хороших ждать не приходится, то я страшно злилась на эту ворону, повторяя бабушкино проклятье, « мухIли палдани бицI» да, чтоб тебе клюв золой забили! И тут звонок и поздравления.

Думаю, мне очень повезло, моя профессия позволяет делать то, что мне интересно и то, что я люблю. Рассматривать, описывать тот мир, в котором я живу. А интересно тут все подряд: и как шьются папахи, и как добывается соль, варят варенье из шишек, соленья из таркинского перца, как женятся, разводятся, даже как проклинают. Вспомним ту же ворону.

К сожалению тот пестрый, неоднозначный, противоречивый мир, в котором я родилась и выросла, исчезает. Все выхолащивается, остается буквально на кончиках пальцев, даже из ритуалов уходят смыслы, остается только внешняя оболочка, затверженные повторяющиеся действия. А скоро не станет и их. Поэтому я так тороплюсь, как человек, перебирающий то, что ему бесконечно дорого и спешащий это показать, – вот полюбуйтесь, как это прекрасно.

Я благодарна своим редакторам, больше всего прекрасной женщине, уволившей меня из моей первой редакции. Если бы не это, я бы возможно так и не решилась менять жизнь и не узнала много нового в том числе о себе, не попала бы в крутые проекты. Так и сидела бы в одном госСМИ над скучными текстами, которые сейчас и вспомнить-то не могу.

Еще благодарна Олегу Санаеву за его фразу: «я бы не сказал, что ты хорошо пишешь, но объем перелопаченного материала вызывает уважение».

На самом деле, я очень боюсь написать плохо. Возможно, несолидно в таком признаваться. Взялась за тему, собираю материал, пишу огромный текст, и тут Света Анохина начинает рычать на меня, «РЫЫЫЫта! Тебя опять заносит. Да, это очень интересно, но держись темы!» Спасибо ей за рык.

Папахи всегда были вокруг нас, мы дарим их друзьям в качестве сувениров, мы фотографируемся в них даже в повседневной одежде, когда хотим обозначить себя как кавказцев, как ДАГОВ. Но тут в ней вышел Хабиб Нурмагомедов, потому что он тоже наш, тоже даг. О Папахе узнал мир. И мы поехали в Тебекмахи, в село, где традиционно шьют папахи.

Из текста выпали сочные куски, подрубал формат. Но так бывает всегда, хочется рассказать больше, пишешь и пишешь текст, а потом видишь умаляющие глаза редактора, – горшочек, не вари!

Первым делом, мы поехали на речку, на которой стирают овчинки. Наш фотограф пыталась поймать в кадр мальчика лет 7-8. Он смущался, прятался за отца. Любопытно же, то и дело высовывал голову и следил за происходящим. Отец ему сказал, чтобы не стеснялся, а он продолжал прятать лицо. Отец его отругал. Слов я не понимала, они говорят на том диалекте даргинского, который я не понимаю, но по интонациям было все ясно. Малыш сбежал и спрятался в припаркованной машине. Эта история, в окончательный текст не вошла, хотя сам эпизод был очень яркий, трогательный и тянул за собой долгий рассказа о том, как в Дагестане воспитывают мальчиков. Но все это не имело отношения к теме моего репортажа, к папахам.

Люди у нас очень открытые, о тебе расспросят и о себе расскажут. Часто приходится вычеркивать из текста детали, касающиеся личной жизни героев. Иногда по их просьбе, иногда из понимания, что какое-то мое едкое и точное наблюдение может обидеть человека. Я наверно тут поступаю не совсем как журналист, но у меня же нет цели провести расследование, очень не хочется задевать и обижать людей. Без необходимости. Так что, если просят убрать без большого ущерба для текста какой-то фрагмент, могу согласиться.

А еще, как правило, не пишу о том, как завершаются поездки, они завершаются одинаково – задаривают подарками. В Тебекмахи подарили папаху, в Кванхидатли – соль, в Турали – таркинский перец. В Карата, куда ездила делать репортаж о варенье из шишек, просто не успели подарить, через несколько дней передали с оказией банку варенья.

Что еще хочу сказать, если со стороны кому-то покажется, что я своими текстами борюсь со стереотипами и всем прочим, что мы не любим, то он будет разочарован. Я пишу о том, что мне дорого. Если кому-то мои тексты помогут узнать больше о Дагестане, или же преодолеть в самом себе ксенофобию, национализм и другие страхи, то я рада.

Хотелось бы, что бы начинающий журналист, который решил писать о Кавказе, все же приезжал к нам, не писал тексты, сидя в Москве и не тиражировал глупости. Мне не нравится, когда приезжие журналисты пишут о нас с позиции белого колонизатора, попавшего к добрым простодушным туземцам. Мне не нравится, когда нас рассматривают, как ярморочных уродцев.

Но хуже всего, когда с неким придыханием пишут восторженные и целиком лживые тексты. Дагестан разный: страшный и прекрасный, жестокий и милосердный, известный и загадочный. А эти лубочные истории беспощадно отметают остатки того настоящего, что еще сохранилось и чем я дорожу.